Африн – маленький городок на северо-западе Сирии. Маленький, но древний. Военный пост на горе и торговое поселение близ него были тут уже во времена Римской Империи. Через город и сейчас проходит римская дорога. Город населен главным образом курдами. При размежевании после Первой Мировой войны Османской империи, он оказался на территории Сирии, совсем близко от Турецкой границы.
Находившиеся до 1946 г. под французским мандатом курды Африна с ужасом наблюдали, что происходит по другую сторону границы с их соплеменниками. Кемалистский режим, утвердившийся в Турции с 1923 г., по своей сути был разновидностью националистической фашистской идеологии, сходной с Итальянским фашизмом в экономической политике, но намного более жестокий в отношении политики этнической и культурной. Здесь Кемализм приближался к большевизму. Одним из главнейших принципов этого режима был – одно государство – один народ. Этот народ должен был называться турками и говорить на турецком языке.
Территория Турции всегда была многонациональной – и в Римское время, и в Византийское, и в Османское. Вдохновленный модными идеями этнического национализма, Кемаль Паша, начал через колено ломать эту многонациональность своей страны. Он завершил череду актов геноцида против турецких христиан – армян, греков, ассирийцев – убив одних, изгнав других, заставив прикинуться турками третьих, а потом перешел на курдов.
Курды – большой народ, они составляют 10-15 процентов населения Турции, а расселены существенно шире – в Иране, в Ираке, в Сирии. Общая численность курдов в мире сейчас около 30 миллионов человек. Сами курды называют цифры и еще большие. Это самый большой разделенный и не имеющий ни независимого государства, ни автономного статуса (за исключением Ирака) народ. Группа курдских языков – индо-европейской семьи, близких к персидскому языку, а генетически курды родственны иным народам южно-европеоидного типа, пусть и говорящих на самых разных языках – евреям, грузинам, армянам, азербайджанцам, персам, арабам Сирии и Ливана. Скорее всего, к этому же типу принадлежали в древности хетты, лувийцы, мидяне. Курды, древний народ, вернее, совокупность племен, объединенных традиционно формой жизнедеятельности – отгонным животноводством, обычаями и, в меньшей степени – верой. Среди курдов большинство – сунниты, но немало и шиитов, христиан, последователей древней религии мандеев –йезиды.
Стремление к самостоятельности в той или иной форме для курдов естественно, национальное самосознание их развито и обострено. В 1920 г. для них вспыхнула надежда – по Севрскому мирному договору создавался независимый Курдистан под Британским протекторатом (столица – Дийярбакыр). Но, Севрский договор так и не вступил в силу, а его условия были пересмотрены в 1923 г. новым договором в Лозанне. По новому договору курдское государство отменялось.
Курды начали борьбу за свою автономию, и вот тут столкновение с кемалистским режимом приняло самые жестокие формы. Кемаль паша Ататюрк запретил курдский язык, провозгласил, что никаких курдов вообще нет, а есть «горные турки». В 1934 году Турция приняла закон о насильственном переселении, цель которого была – перемешивание национальных меньшинств. Как и иные тираны, Ататюрк был совершенно равнодушен к праву людей жить на земле предков, владеть имуществом предков, говорить на языке матери и отца. Люди для него были только средством осуществления неуемного честолюбия и властолюбия. Ответом на попытку депортации было восстание курдов провинции Тунджели. Ответом на восстание была ужасающая резня. 50 тысяч турецких солдат с помощью авиации выжигали курдские деревни, убивали их обитателей от мала до велика, а оставшихся переселяли в западные вилайеты. Страшный опыт геноцида туркам было не занимать. Те, кто убивали армян и ассирийцев в 1915, греков – в 1921, стали только на 15-20 лет старше. Убито в 1936-38 гг. было, по британским оценкам, около 40 тысяч человек. Сами курды называют цифру вдвое большую.
После Второй Мировой войны Кемалистский режим, напуганный территориальными претензиями Сталина к Турции (Босфор, Дарданеллы, северо-восточная Анатолия), пошел на союз с США и НАТО. Условием союза с демократическими странами была внутренняя демократизация Турции, в том числе и в сфере межнациональных отношений. Права курдов на язык, образование и даже на автономию, то признавались, то вновь отменялись.
Тут в турецко-курдский конфликт вмешались «кремлевские старцы». При поддержке спецслужб СССР в 1978 г. была создана Рабочая партия Курдистана. Эта лево-коммунистическая организация, используя стремление курдов к независимости и преследования турецких властей, сплотила множество людей вокруг марксистских и националистических лозунгов, и развернула партизанскую террористическую войну против Турецкого государства за «полную независимость Курдистана».
Кремль разыгрывал большую карту в этой игре – так он ослаблял южный фланг НАТО, готовил удар против шахского Ирана (где курды также составляют около 10 % населения) и отвлекал внимание от Афганистана. Понятно, что сами курды и их независимость совершенно не волновали кремлевских «геополитиков». Это была борьба за передел мира. С Ираном все сломалось из-за Исламской революции 1978-79 гг. В Ираке курдская тема грозила поссорить Москву с Саддамом Хусейном. Но в Турции инспирированный КГБ курдский терроризм работал именно так, как хотели в Кремле. Эта кремлевская политика неожиданно аукнулась уже при Ельцине – 4 ноября 1998 г. Государственная Дума абсолютным большинством голосов утвердила обращение к Президенту Ельцину о предоставлении политического убежища в Российской Федерации лидеру Рабочей Партии Курдистана Абдулле Оджалану. Ельцин оставил обращение без внимания и Оджолана – в турецкой тюрьме. Но курды, для которых борьба за право на национальное самоопределение – священная цель, продолжали числить Советский Союз и его продолжателя Российскую Федерацию своими друзьями и покровителями. Социализм, понятно, тут не при чем.
Действительное улучшение отношений между Турцией и Курдами началось тогда, когда на СССР уже нельзя было рассчитывать из-за его исчезновения с карты мира, а стремление Турции к интеграции с Европейским Союзом усиливалось. Европа потребовала от Турции нормализации ситуации в сфере межнациональных отношений и приведение их к европейским стандартам. Многие турки были готовы к этому. Обветшалый национализм становился все менее модной темой в Турции. Теперь кемализм многие трактовали как вестернизм, европеизм, а, следовательно, и как соответствие европейским стандартам, и вступление в Европейский Союз. Задавленный в 1930-е секулярным Кемализмом ислам вновь усилился, но тут популярной стала позиция проповедника Фетхуллы Гюлена, что ислам – это мир со всеми народами, и в первую очередь с единоверцами. А курды, понятно, единоверцы. Конечно, в Турции оставались и этно-националисты, и пан-тюркисты, и имперцы-османисты, но они далеко не были в большинстве.
Поэтому, с конца 1990-х начались переговоры, трудные, часто срывавшиеся, между правительством Турции и курдскими организациями, в том числе и радикального толка. Плодом этих переговоров стали вещи, для Турции удивительные – с 2009 г. начались передачи телевидения и радио в Турции на курдском языке, в школах Курдистана начали учить детей на родном языке, умеренные курдские партии надеялись на формальную легализацию. Вступление в Европу казалось делом недалекого будущего.
Теперь всё это кажется чудесным сновидением. Вся конструкция стала рушиться по мере усиления авторитарных тенденций в турецком государстве. Президент Эрдоган своими действиями с 2013 г. все больше напоминал диктатора, а после подавления попытки переворота в июле 2016 г. его режим стал откровенно тираническим. Десятки тысяч людей оказались в тюрьмах. Новой идеологией Эрдоган избрал эклектическую смесь имперского ислама, тюркизма и ностальгических рефлексий по Османской империи. Ни гуманному исламу Гюлена, ни вступлению в Европейский Союз места в этом «миксе» не осталось. Понятно, не осталось там места и для курдской автономии.
Сирийская война еще более усложнила картину. Эрдоган однозначно поддерживал анти-асадовское движение сирийцев. Ведь Асад был марионеткой Ирана, объявил себя и свою конфессию – алавитов – шиитами. На его стороне сражались лучшие части иранского Корпуса Стражей исламской революции. Эрдоган видел в Сирии бывшую турецкую провинцию, а большинство сирийцев – сунниты, и арабы, и курды. Поддержать единоверцев и вытеснить иранцев из Сирии, а, за одно, разделаться с Башаром Асадом и превратить Сирию в союзное Турции государство – это была большая цель Эрдогана. И цель эта была так близка. Режим Асада и его иранских союзников был на грани гибели летом 2015. Поддерживаемые Турцией суннитские повстанцы стояли уже в Дамаске. Победой Эрдоган надеялся укрепить свой авторитет. Реальные же судьбы сирийцев, я думаю, волновали его не больше, чем судьбы курдов беспокоили Брежнева в 1978.
Но на стороне Асада в войну в октябре 2015 года вступила Россия. Война приняла иной оборот и чуть не вылилась в военный конфликт Турции с Россией. Все помнят те волнительные дни. Конфликт удалось решить во многом потому, что Эрдоган, по мере усиления своей диктатуры, терял поддержку союзников по НАТО, и ему нужна была Россия, как союзник и опора. Подобное тянет к подобному. Свертывание гражданских свобод в Турции привело к тому, что ее лидеры будущее региона стали обсуждать не с ЕС и США, а с Ираном и Россией. Для Турции это привело к страшному на Востоке «потере лица». Суннитская оппозиция отступила. Русские и асадовские войска заняли Алеппо. Надежда на создание в Сирии союзного Эрдогану режима исчезла. Теперь Турции придется довольствоваться несколькими анклавами на севере Сирии. Не более того.
И что еще хуже для Эрдогана. Разочаровавшиеся в нем сирийские курды стали отмежевываться от еще верных туркам суннитов-арабов, создавать свои администрации и усиливать поддержку соплеменников в Турции в их борьбе за курдскую автономию. И в Ираке и в Сирии курдские воинские части внесли очень большой вклад в разгром ИГИЛ, почувствовали свою силу и теперь готовы бороться за свой Курдистан. Судьбы Сирии их, в отличие от сирийцев-арабов, волнуют мало. Перед их мысленным взором иная цель – свободный Курдистан, включающий в себя и ряд северосирийских районов.
Курды оказались в очень выгодной позиции – их поддерживала и Россия (традиционно, с советских времен), и США и Евросоюз – поскольку автономный Курдистан стабилизирует обстановку в регионе, который как язва разъедает латентная межэтническая война. Богатый Запад чувствует себя уверенно. Он сможет дать необходимые средства на развитие Курдистана и тем привлечет его к себе, одновременно сделав более сговорчивыми и Турцию, и Иран.
Давно уже готов план такой четверной автономии. Каждая из стран, где традиционно живут курды – Турция, Сирия, Ирак и Иран – создают по своим законам автономную курдскую провинцию. Эти провинции остаются в составе соответствующих государств, но формируют общий курдский парламент для решения общих вопросов народа в пределах автономии. Изящное решение политической инженерии. Но, как известно, то, что гладко на бумаге, в жизни бывает иначе. Сейчас такой автономный район под огромным давлением США создан только в Ираке. И там проблем – без числа.
Эрдоган, в отличие от Гюлена, такой план отвергает с порога. А сирийские курды приветствуют. И, курды – люди деловые, осуществляют. Поэтому и задумал Эрдоган «Оливковую ветвь» - создание 30 километровой полосы отчуждения вдоль сирийской границы Турции, чтобы обезопасить ее от курдов.
И вот тут решающее слово было за Россией. Согласится она сдать Турции своих «старо-советских союзников» курдов, или нет. Эрдоган уже страшно раздражен тем, что вынужден оставить Сирию Асаду. Опять наступить ему, теперь на курдский мозоль? В Москве посчитали это слишком опасным – а вдруг он вернется к США и вновь станет действовать против Асада в коалиции с ЕвроСоюзом? И в Кремле решили курдов сдать. Русские войска вышли из Африна и на него обрушились турецкие бомбы. Следом границу пересекли танковые части. Курды тут же вспомнили Дерсимскую резню 1938 г. в провинции Тенджели. Что ждать им на этот раз?
Будущее региона более чем неопределённо, но совершенно ясно одно – Россия совершила еще одно циничное и глупое международное преступление. Она позволила туркам убивать курдов там, где только что защищала их. Из старинного друга она получила еще одного врага на долгие годы. И всё это ради совершенно превратно понимаемых геополитических задач. Ради противодействия США, ради укрепления позиций в Сирии.
Между тем, задачи нашей внешней политики должны быть предельно просты – создавать зону мира, процветания и безопасности вокруг своих границ, чтобы невозбранно строить собственную жизнь на тех же началах мира, безопасности и процветания. А ключ к этой политике – исполнение старого как мир принципа – не делай другому того, чего не желаешь, чтобы делали с тобой. Если мы не хотим, чтобы с нами кто-то поступил, как с курдами Африна, мы сами не должны были поступать так.
