Что произошло?

Официально известно лишь то, что спутник не обнаружен на целевой орбите. Ракета стартует с космодрома, летит в нужном направлении, с учетом азимута, чтобы обеспечить нужное наклонение орбиты. Сначала по мере уменьшения топлива отваливаются четыре блока первой ступени, потом, вторая, включается третья ступень. И вот третья ступень выводит на опорную орбиту полезную нагрузку, в данном случае полезная нагрузка — это был разгонный блок «Фрегат», основной спутник «Метеор» и мелкие спутники.

Опорная орбита — это пространство высотой 200-250 км, а целевая орбита метеоспутника — это порядка 800-900 км — наиболее оптимальная для метеорологических спутников такого класса. Соответственно, если бы ракета стартовала с космодрома Байконур, то на орбиту спутник выходил бы где-то в районе Сахалина, Камчатки. То есть весь процесс выведения отслеживается наземными командно-измерительными комплексами. Из-за особенностей орбиты процесс выведения во многом идет вслепую, вне зоны видимости наземных пунктов командно-измерительного комплекса. Соответственно, выход на опорную орбиту, первый импульс и так далее происходят на обратной стороне Земли, там, где нет наших командно-измерительных пунктов.

Спутник ушел за горизонт из зоны видимости наземных средств, и, соответственно, мы ждем его с другой стороны, где он должен появиться, обогнув Землю, уже на целевой, рабочей орбите. Именно туда нацелена антенна. На орбите, где его ждали, спутник не появился. Дальше возможна масса вариантов.

Варианты какие? Разгонный блок вообще не сработал, то есть спутник остался на опорной орбите — значит, его там найдут: он на другой, нерабочей орбите, вычислят эту орбиту, его будут там искать. Дальше — разгонный блок мог сработать нештатно, то есть могла быть какая-то другая, нерасчетная орбита, тогда спутник надо искать средствами нашей Системы контроля космического пространства, которая отслеживает все космические объекты, которых почти 20 тысяч. И там найдут новый объект, это будет этот спутник. И есть третий вариант: если разгонный импульс разгонного блока был задан не в том направлении, то может быть какая-то произвольная орбита, либо он мог сработать вообще не на вывод на рабочую орбиту, а на торможение с текущей. В этом случае разгонный блок не выводит полезную нагрузку на еще более высокую орбиту, а просто тормозит и уводит ее вниз, и тогда она упала в океан на другой стороне Земли.

Если его найдут где-то на орбите, тогда надо будет, во-первых, понять, что произошло, то есть отделился ли спутник от разгонного блока, если отделился, то в каком он состоянии, насколько он работоспособен. Если он выйдет на связь, надо снять телеметрию, понять, насколько он пострадал и пострадал ли вообще. В принципе на любой другой орбите он какое-то время может даже ограниченно использоваться по назначению, другое дело, что на целевой орбите 800-900 км он должен был прослужить пять лет и даже больше, а на низкой опорной орбите — два-три месяца и все, а то и еще меньше. Это, конечно, ситуация нештатная, но, к сожалению, это для нас не в первый раз.

Финансовые потоки вместо технологий

Слово "репутация" я бы к "Роскосмосу" уже не применял. Мы получили то, что получили. Если у нас оборонную промышленность курирует вице-премьер Дмитрий Рогозин, выпускник журфака МГУ, то понятно, что разговоров будет больше, чем дела. Если у нас "Роскосмосом" руководит финансовый менеджер Игорь Комаров, пришедший со своей командой из АвтоВАЗа в космонавтику, то что мы хотим? Ну давайте сравним наши «Жигули» с Mercedes, с BMW, с Mazda, с Toyota.

Когда создавался "Роскосмос" как федеральное агентство, его возглавили профессионалы. Потом череда гражданских кончилась. Анатолий Перминов был первым военным, но это был главком РВСН, ракетчик-эксплуатант, который имеет базовое образование, опыт работы и так далее. Перминова сменил Владимир Поповкин — ракетчик, выпускник "Можайки", главком космических войск, а на должность главы космического агентства он был назначен с поста замминистра обороны, и он тоже ракетчик. Ему на смену пришел последний руководитель Роскосмоса как национального космического агентства – тоже ракетчик, тоже с поста замминистра обороны Олег Остапенко.

Но потом провели реформу, когда "Роскосмос" стал госкорпорацией, совершенно закрытой структурой, которую подмял под себя Сергей Чемезов — глава "Ростехнологий", которого интересуют только финансовые потоки космической отрасли. Именно поэтому туда пришла команда Комарова. Этот человек выполняет функцию контроля за финансовыми потоками и контролирует их так, что Счетная палата в прошлом месяце не смогла найти исчезнувшие из бюджета 47 млрд руб., которые "Роскосмос" получил от продажи местных "Союзов" иностранцам. Поэтому требовать, чтобы там что-то летало, чтобы там техника работала, чтобы там программы как-то осуществлялись, полетные задания закладывались в бортовые компьютеры, и чтобы это все было качественно, не приходится. Если у вас зубы дергает сантехник, то какие вопросы?

Ракету надо было запускать с Байконура

Зачем мы построили космодром «Восточный» в нынешнем виде, непонятно. Функции, которые в него закладывались при начале проекта, он не выполняет, но президент Путин сказал, что космодрому быть, и был указан жесткий директивный срок. Изначально предполагалось, что это будет новый космодром, с которого совершенно новая ракета «Русь» запустит новый пилотируемый космический корабль. Это все забыли и на эти планы забили, потому что сначала не было финансирования, потом еще много чего не было. Например, программу «Русь» закрыли, успев потратить на нее несколько миллиардов рублей, и решили доводить до ума «Ангару».

В конце концов выяснилось, что в те директивные сроки, которые никто не отменял, можно построить только один стартовый комплекс и запустить только старую ракету. Поэтому там только один комплекс - под старую ракету «Союз» с беспилотными запусками. Вторая очередь космодрома, включая инфраструктуру для пилотируемых пусков, взлетно-посадочная площадка, стартовый комплекс «Ангары», второй стартовый комплекс для «Союза» — все это сейчас ушло куда-то за горизонт.

Да и сам Восточный как показатель — там постоянные скандалы с зарплатой, с нецелевым использованием средств. В конце концов космодром построили, сделали первый пуск, перекрестились: в России появился новый космодром, ура, ура, ура. Два года прошло. Этот и следующий запланированный пуск — это просто для того, чтобы мы могли еще раз подтвердить, что да, в России есть действующий космодром «Восточный», потому что иначе непонятно вообще, зачем его делали.

Нынешнюю ракету запустить с Байконура было бы гораздо проще. Во-первых, Байконур ближе. У нас ракеты делаются в Самаре. Так вот, из Самары до Байконура железнодорожным составом или из Самары через всю Сибирь и Дальний Восток— это совсем другие затраты, потому что когда ракетные блоки везут, перекрывают вообще все движение по ж/д трассе, а она едет не меньше месяца, парализуя всю магистраль. Но мы хотели подтвердить, что у нас есть еще и «Восточный». Ну и подтвердили, хотя статистика совершенно смешная: космодром, с которого летают раз в два года, и только 50% успешных запусков, из двух один успешный.

При этом будем объективны: космодром здесь ни при чем, то есть космодром отработал нормально, и, судя по всему, ракета отработала нормально. Проблема в разгонном блоке. Если сейчас разгонный блок обнаружат на какой-то расчетной орбите, можно будет понять, что произошло, а если просто улетел за горизонт и не вернулся, то найти причину будет очень сложно.

Большая неприятность

Я считаю, что это все из серии «а вы, друзья, как ни садитесь, все в музыканты не годитесь». Сначала надо заменить Рогозина и Комарова и поставить специалистов-технарей. Тогда разговоров будет меньше, а дела больше. Эта системная проблема существует не только в космонавтике. У нас какое-то время была череда аварий, каждая вторая ракета падала. Потом сработали меры по внедрению систем качества, и аварийность была снижена. А теперь опять такая же ерунда, и это будет постоянно, потому что упала культура производства, денег и так сейчас немного, а они зачастую расходуются не по назначению, плюс дефицит квалифицированных кадров.

Космонавтика — очень наукоемкая, очень сложная, очень ответственная отрасль, которой надо заниматься всерьез. Во-первых, спутник дорогой сам по себе — 2,6 млрд руб. мы потеряли. Дальше, сам по себе спутник, помимо прямых финансовых потерь, должен был выйти на орбиту, восполнить нашу метеорологическую группировку, которой пользуются и Росгидромет, и военные. Мы все с вами в том числе являемся потребителями этой информации. Чем спутников больше, тем она более достоверна. Соответственно, мы ее не получили. Спутник должен был работать пять лет. Для того чтобы его заменить, нужно построить новый спутник. Это какое-то время — год и более. Нужен будет еще один спутник, еще одна ракета, определенные сроки. Страховые выплаты покроют часть затрат, но сроки нового пуска не изменят. Это примерно как если бы вы потеряли кошелек — это катастрофа? Нет, но это большая неприятность. У нас в стране сейчас то же самое, только в других масштабах.