Зачем России вообще нужна Сирия?

Нам говорят, что Россия поддерживает Асада потому, что он - единственная сила, которая может противостоять ИГИЛ (запрещенная в РФ террористическая организация). Но Сирия много лет была нашим стратегическим партнером на Ближнем Востоке, еще с советских времен. И мы поддерживали Асада в начале гражданской войны, когда ИГИЛ еще не существовал.

Сейчас, когда мы говорим, что мы с ИГИЛом воюем, - это «обманка» для тех россиян, которые не вникают, не задумываются, что происходит на самом деле.

Ситуация гораздо глубже. В Сирии наши геополитические интересы. Выражаются они в том, что пока там существует режим Асада, то вся нефть и весь газ из Персидского залива идет морским путем. Как только Асада не станет, то возможно создание путепроводов, газопроводов, нефтепроводов в Европу через Турцию, через Босфор. Поэтому, по большому счету, наша сирийская военная кампания начата для того, чтобы другим странам не дать возможность воспользоваться нефтяными ресурсами в регионе Персидского залива.

Эти геополитические интересы России, на самом деле, - интересы наших естественных монополий Газпрома и т.д.

Степень нашего участия в Сирии определяется степенью устойчивости Асада. Когда он был в силе, мы просто поставляли ему оружие. Когда под ним слегка зашаталось кресло, мы стали уже помогать советниками. Сейчас, когда кресло под Асадом сильно шатается, там уже появились наши вооруженные силы.

При этом Совет Федерации, принимая решение о вводе войск на территорию другого государства, делает это очень камерно, очень подпольно, очень скрыто, очень подковерно, очень быстро, без обсуждения в обществе.

Даже если у России в Сирии не будет военных потерь, то все равно наши граждане понесут большие материальные потери, потому что этот «банкет» в Сирии стоит очень дорого и оплачивается за счет российских налогоплательщиков.

Самое страшное то, что в военный конфликт легко войти, но из него очень тяжело выйти. Логика военного конфликта всегда двухсторонняя, это всегда дуэльная ситуация, поэтому если наши стратеги полагают, что они войдут очень ограниченно в Сирию и будут участвовать только в воздушных налетах, но не в наземной операции, - совсем не факт, что это так будет. Можно привести несколько примеров: если наша военно-воздушная база будет атакована на земле, значит, ее придется защищать, и мы тогда автоматически оказываемся втянутыми в наземную операцию. Другой пример: нашего летчика сбили, и он приземлился на территории противника, т.е. его надо спасать. Требуется операция на земле, чтобы его вызволить.

Начав военные действия, мы не сможем контролировать процесс, и чем глубже мы туда залезаем, тем меньше шансов, что у нас есть контроль над этой ситуацией. Надежды на то, что мы вовремя остановимся, дойдя до какой-то черты, фактически никакой.

Сирийская война может стать для России не только новым Афганистаном, а новой глобальной мировой войной. Сегодня мы уже потребовали от американцев освободить воздушное пространство над Сирией, хотя Сирия не является нашей территорией, и воздушное пространство Сирии не является воздушным пространством РФ. Мы не в праве требовать ни от кого, чтобы они не летали над Сирией. Точно так, как никакая страна кроме Сирии не в праве этого требовать от нас.

По наличию самолетов в воздушном пространстве Сирии мы уже с Америкой в конфликте, раз мы им сделали такое ультимативное заявление. Но американцы не улетают. И что мы делаем? Мы фактически идем на конфронтацию с ними. Первый же выстрел - и дальше эскалация будет фактически непредсказуемой, фактически неконтролируемой.

Дальнейшее вмешательство России в украинские события приведет только к потере президентского рейтинга, потере многих позиций, включая позиции и на международной арене. Россия историю с Донбассом проиграла. Мы получили минусы и практически не получили плюсов. Эта история в пропагандистском плане уже отыграла, и именно поэтому случилась Сирия. Война России в Сирии позволила переключить внимание с российских проблем на другой конфликт.

У нас теперь возник новый враг. Причем новый враг возник очень мутный. Если мы говорим о Донбассе, то там хотя бы мы «защищали русскоязычную часть населения», а Крым мы «возвращали в состав России как исконно нашу территорию» - это пропагандистские штампы, но они работали.

А объяснить, что мы делаем в Сирии чрезвычайно сложно. Потому что ИГИЛ? Ну и что ИГИЛ? Где мы, где ИГИЛ? Более того, защита христианских святынь – очень хлипкая мотивировка. И она будет еще более хлипкая, как только пойдут потери. А потери пойдут.

Как отреагируют на потери российские граждане? После истории с аннексией Крыма, после истории с Донбассом, мне вообще сложно говорить о реакции российского общества, потому что люди просто неадекватны, люди очень сильно зомбированы пропагандой.

Условно, если 86% приветствует ситуацию с Крымом и Донбассом, то те же самые 86% могут приветствовать и ситуацию с Сирией. Поэтому сложно давать прогнозы.

Реальные потери, как и с украинской ситуацией, очень сильно засекречены, т.е. неизвестно - там погибло сто человек или погибло 10 тысяч? Это в СМИ не будет проходить. Любая информация будет пресекаться. Общество может просто не узнать об этих потерях. Ведь когда наши контрактники воевали в Украине, общество пребывало в неведении, что там воюют наши военные, которые якобы там заблудились и находились в 20 км от границы. Вот и в Сирии наши военные тоже будут «блуждать», но теперь они будут находиться в несколько тысячах километров от нашей границы. Поэтому с одной стороны - отсутствие информации, а с другой стороны - пропагандистское давление. И это может привести к тому, что мы потерь просто не заметим.

Для того, чтобы мы проснулись, потери должно быть, как в Афганистане - несколько десятков тысяч. Но Афганистан все-таки с Россией граничил... А в Сирию войскам можно попасть или по воздуху, или по морю.

Если будет совсем горячо, то Сирию можно будет заблокировать. Там широкомасштабной операции все равно не получится. Мы на Сирии обломаем зубы, это безусловно. Если эскалация будет продолжаться, то максимум на что мы можем пойти, это ядерный шантаж наших «стратегических партнеров». При любом сценарии развития событий я вижу ухудшение, эскалацию конфликта, дальнейшую изоляцию России.

Украина у нас практически ушла из информационного пространства. Если у нас раньше каждый выпуск новостей начинался с того, что перечислялись, сколько было обстрелов ДНР, ЛНР, это было в каждой новости, показывали разбомбленные дома, показывали этих несчастных жителей, плачущих стариков, детей и т.д., то сейчас, если вы посмотрите наши новости, то максимум того, что там есть, это некое сообщение того, что минская группа опять где-то там собирается, они о чем-то там договорились, об отводе вооружений, отводят, все, точка. О каких-либо боевых действиях, о перестрелках на границе не говорится, вообще. Гуманитарные конвои у нас туда десятками ездили, сейчас вообще непонятно, ездят или нет. Эта тема ушла из нашего информационного пространства.

Соответственно, сейчас у нас Сирия. Сейчас нам говорят о том, что ИГИЛ – это жуткая сила, что ИГИЛ устремлена на всю южную территорию России, что ИГИЛ надо добивать всеми способами, и только Асад может ее задавить, поэтому он борется с терроризмом в лице ИГИЛ. А потом, когда Асад победит, мы уже должны решать судьбу Асада. Естественно, что он легитимный президент, и вот от этого мы должны плясать.

Я не думаю, что Сирия началась для того, чтобы внутри страны население и остальной мир забыл Украину и украинские события. Это так просто красиво и аккуратно совпало. Делается вид, что Крыма вообще не было, а Донбасс - это вообще недоразумение.

Из интервью украинскому телеканалу "1+1" от 01.10.2015 г.